«Феномен русского национализма в общественно-политическом дискурсе современной России»

Ключевые слова: национализм, идеология, внутренняя политика.

Идеи русского национализма начали формироваться на рубеже XVIII и XIX вв., но в течение почти целого столетия оставались предметом споров немногочисленной образованной элиты. Отдельные попытки использования националистических идей были предприняты П.Л. Пестелем в «Русской правде», С.С. Уваровым в своей теории официальной народности и др., причем нация рассматривалась ими не как биологическое, а как политическое внесословное единство. Позднее эти идеи часто вплетались и в отдельные направления мысли славянофилов, западников, а позднее почвенников и народников. Отдельно можно упомянуть М.О. Меньшикова, который стал первым идеологом русского этнического национализма на рубеже XIX и XX вв.

После преобразования большевиками Российской империи в СССР русский национализм стал табуированной темой. Хотя дискуссия о национализме малых народов, проживавших на территории бывшей Российской империи, и его приемлемости для советской власти продолжалась все 20-е годы, русский национализм был отброшен как символ имперского гнета. В.И. Ленин считал борьбу с ним, равно как и уравнение всех народов СССР в правах, ключевой обязанностью советской власти: «…нужно возместить так или иначе своим обращением или своими уступками по отношению к инородцу то недоверие, ту подозрительность, те обиды, которые в историческом прошлом нанесены ему правительством «великодержавной» нации»1. Практическим воплощением этого тезиса стала политика коренизации, т.е. фактической дерусификации, целью которой было укрепление советской власти на этнических окраинах бывшей империи.

И.В. Сталин в первое десятилетие после революции придерживался такого же мнения: «…решительная борьба с пережитками великорусского шовинизма является первой очередной задачей нашей партии»2. Однако в 1930-х годах он изменил направление национальной политики на более традиционное, подчёркивавшее важность русского языка в едином политическом пространстве СССР. Это было связано с укреплением позиций самого И.В. Сталина через конструирование командно-административной системы путем создания новых всесоюзных централизованных государственных структур, требовавших унификации методов работы расширявшейся бюрократии. Хотя ключевые цели и средства советского режима были совершенно отличными от дореволюционных, многое из арсенала практических средств предыдущего режима было взято И.В. Сталиным на вооружение: это и установление русского языка как единого языка делопроизводства на всей территории СССР, и переселение русскоязычных специалистов в национальные республики для создания там инфраструктуры. Впрочем, о русском национализме и каком-то особом положении русских в СССР речь не шла: даже РСФСР не рассматривалась как национальная республика русских, будучи разделенной на национальные автономные республики, округа и области.

В период Великой Отечественной войны в официальных высказываниях первых лиц и пропаганде порой подчеркивалась значительная роль русского народа, сплотившего вокруг себя все остальные народы СССР в борьбе с нацистской Германией, но это никак не выходило за рамки концепции советского патриотизма.

После смерти И.В. Сталина и до распада СССР, доминирующим стало представление о многонациональном советском народе, в котором стирались межэтнические различия. Подчеркивалось лишь единство трудящихся, что было закреплено в Конституции СССР от 1977 года1. Русский национализм не выходил из идеологического подполья вплоть до 1980 года, — и на его месте прочно обосновался советский патриотизм, не имевший националистической окраски.

Следующий этап развития русского национализма связан с созданием НПФ «Память» в 1980 году. На протяжении целого десятилетия эта организация вела националистическую, антисемитскую   и монархическую пропаганду. Властями успешно были предприняты попытки раздробить и дискредитировать организацию, однако это движение стало отправной точкой для создания будущих националистических группировок.

Незадолго до распада СССР остро встали вопросы о росте национализма и национальном самоопределении в этнических республиках. Это закончилось разрушением CCCР и основанием СНГ в 1991 году. В самой же РСФСР этот вопрос стоял не менее остро,  а национализм этнических меньшинств, их стремление к отделению, что касалось в первую очередь Чеченской республики и Татарстана, сделал невозможным плавный переход к новой государственной форме — Российской Федерации. На протяжении 1990-х гг. вынужденное возвращение русских в наиболее спокойные регионы Российской Федерации из-за этнических чисток во многих бывших советских республиках и на Северном Кавказе, равно как и расцвет нерусских националистических движений, не привел к формированию крупной националистической политической силы, поскольку общественная дискуссия и политическая борьба шли по поводу преодоления кризиса государственности и сохранения этнических республик в составе РФ. Хотя ведущие политические силы часто обращались к избирателю с популистско-националистических позиций, что было характерно для ЛДПР, КРО, СПД «Держава» и др., «русский вопрос» был актуален только во время избирательных кампаний. Русский национализм как идеология и парадигма политического действия остался маргинальным явлением, в целом никак не институциализированным, если не считать небольших радикальных группировок вроде РНЕ, НБП, РОС и др., которые имели совершенно разную направленность: для одних был важен вопрос крови, для других — почвы, для третьих — мессианская роль России. В целом, их идеологическая  раздробленность напоминала дореволюционную ситуацию с поправкой на время. При этом националисты, даже рассматривавшие русский народ как понятие духовное, а не этническое, не были властителями дум. Поэтому существование небольших разрозненных движений скорее подтверждало низкую востребованность русского национализма как обществом, воспитанном в советское время в духе интернационализма, так и государством, ключевые посты которого принадлежали бывшим деятелям КПСС.

После избрания В.В. Путина Президентом РФ русский национализм сохранил свое маргинальное положение, но именно в 2000-е впервые проявился его неуправляемый рост с уклоном на этнический компонент. Исследователь Э. Паин выделяет три направления современного русского национализма: «имперский национализм», национал-демократизм и либеральный национализм. Первое направление состоит из «державников» — оно наиболее многочисленно, хотя раздроблено и аморфно, и в целом лояльно властям. В свою очередь национал-демократы же, представленные В. Соловьем, К. Крыловым и др., не только строго оппозиционны Кремлю, но и имеют наиболее серьезную теоретическую базу. Третье направление можно считать националистическим лишь условно, так как представлено политиками либерального направления, такими как А. Навальный и В. Милов — они использовали националистическую риторику поначалу лишь в тактических целях, но постепенно эволюционировали, и позже апелляция к русскому национализму и антииммигрантская риторика стали существенной частью их дискурса, хотя и не главной. В целом, в 2000-ых увеличилось число попыток создания националистических организаций и партий, однако, даже если им удавалось пройти процедуру регистрации, путь в публичную политику был для них закрыт. Единственным легальным общественным мероприятием русских националистов стал «Русский марш», проводящийся ежегодно во многих регионах России с 2005 года.

Рост негативных проявлений этнического национализма связан прежде всего с иммиграцией в Россию, и особенно в центральные русские регионы, большого количества жителей бывших советских республик и регионов Северного Кавказа вкупе с низкой эффективностью работы правоохранительных органов. Первые массовые беспорядки на этой почве произошли в  сентябре 2006 года в Кондопоге, но кульминацией стали события на Манежной площади в декабре 2010 года. К такому серьезному и продолжительному межэтническому столкновению, продолжавшемуся серией митингов по всей стране с привлечением внимания общественности к аналогичным эпизодам в других регионах, власти явно не были готовы, так как по-прежнему официально ограничивались тезисом о многонациональном российском народе, но при этом полностью игнорировали «русский вопрос». Реакция властей была запоздалой, но жесткой: к уголовной ответственности были привлечены как преступники, чьи действия спровоцировали массовые выступления, так  и  активные  участники  беспорядков,  —  и эта реакция по отношению к националистам, придерживающихся тактики «прямого действия», стала универсальной. Несмотря  на это, межэтнические конфликты не стали менее интенсивными,   о чем свидетельствует статистика.

После этих событий и до Крымского кризиса нелояльные Кремлю националисты существовали вне закона, и давление властей на активистов националистических движений усиливалось. Коренной перелом произошел в 2014 году, когда «имперский» вариант национализма стал знаменем внешнеполитической линии российских властей. В этот момент русские националисты раскололись на два непримиримых лагеря: тех, кто поддержал действия

правительства (многие из них присоединились к вооруженным формированиям в ДНР и ЛНР), и тех, кто продолжил критиковать власти. Первые, будучи в основном представителями «имперского» направления, обосновывают свои притязания на территории Донбасса концепцией защиты «русского мира», хотя она эклектична    и ключевым этническим идентификатором в ней рассматривается владение русским языком. Российские власти в целом не борются   с этой весьма размытой по своим целям идеологией, и для многих западных политиков этого достаточно для обвинений российского президента в радикальном национализме.

Напротив, либеральные, демократические и этнонационалисты остались в глубокой оппозиции властям, но из-за внешнеполитической повестки их популярность значительно упала, хотя межэтническое напряжение с 2014 года в российских городах снизилось. Но, несмотря на это, едва ли возможно говорить о том, что решена проблема роста ксенофобии и формирования эксклюзивной русской идентичности — этому также сопутствуют негативные социально-политические условия. Политолог Генри Е. Хэйл отмечает, что лояльные и нелояльные Кремлю националисты могут соединиться в своей оппозиционности в случае, если ожидания адептов «русского мира» не оправдаются.

Следует заключить, что русский национализм как набор идей, часто очень непохожих друг на друга, продолжает свое развитие как в работах публицистов, так и в общественно-политическом дискурсе в целом. Тем не менее, официальное игнорирование существования русских как этноса, экономическая стагнация, а также низкая фертильность в центральных русских регионах и высокий процент трудовой иммиграции из других стран наряду с отсутствием легальной  политической  силы,  в  открытую  говорящей  об этих проблемах и пытающейся их решить, вероятно приведет     к дальнейшему укреплению «бытового» национализма и увеличению негативных проявлений ксенофобии в ближайшем будущем. Говорить о том, какие последствия могут ожидать Россию в случае негативного сценария весьма затруднительно, но можно предположить, что в ближайшие десятилетия понадобятся серьезный пересмотр государственной национальной политики для недопущения катастрофы.

Список использованных источников

1. Кольев А.Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. — М. : Логос, 2005.
2. Конституция (Основной закон) Союза Советских Социалистических Республик : (принята на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва 7 октября 1977 г.). — Режим доступа: http://constitution.garant.ru/history/ussr-rsfsr/1977/red_1977/5478732/
3. Ленин В.И. К вопросу о национальностях или об «автономизации» // Полное собрание сочинений: в 55 т. — 5-е изд. — М. : Госполитиздат, 1964. — Т. 45 : Март 1922 — март 1923.
4. Паин Э. Современный русский национализм в зеркале рунета // Россия — не Украина: современные акценты национализма : сб. статей / сост.: А. Верховский. — М. : Центр «Сова», 2014.
5. Сталин И.В. Национальные моменты в партийном и государственном строительстве : тезисы к XII съезду РКП(б), одобренные ЦК партии // Сочинения. — М. : Госполитиздат, 1947. — Т. 5.
6. Гроздья Гнева. Рейтинг межэтнической напряженности в регионах России. Осень 2013 — весна 2014. [Электронный ресурс] : Совместный проект ЦИНК и федеральной экспертной сети «Клуб Регионов».
— Режим доступа: https://club-rf.ru/thegrapesofwrath/01/
7. Hale E.H.. Russian nationalism and the logic of the Kremlin’s actions on Ukraine [Электронный ресурс] // The Guardian. — Режим доступа: https://www.theguardian.com/world/2014/aug/29/ russian-nationalism-kremlin-actions-ukraine
8. Kolsto P. Introduction: Russian nationalism is back — but precisely what does that mean? // The New Russian Nationalism: Imperialism, Ethnicity, Authoritarianism, 2000– 2015, Edinburgh University Press, March 2016. — P. 1–3.